Книга Наши против  - Маргарита Ардо

Мне даже показалось, что Электры этому миру нужнее, чем дживы. Да и нам на Земле не повредили бы. Радости, её всегда не хватает, а тут пожалуйста: дунь-плюнь и черпай ложкой. Ура, байламос и всё такое…

Жаль, на меня не действовало. После признания Киату настроение упало до нуля. А он, как назло, то и дело выскакивал из толпы, дикий и жутко красивый, подхватывал меня на руки и кружил в танце, смеясь. Я просила поставить меня на место и грозилась упасть в обморок. Это действовало, но ненадолго. Только спрячешься в кусты от Киату, а он уже тут как тут: синие глаза горят, улыбка от уха до уха, косищи чёрные в кружении разлетаются. Зачем он такой красивенный? Не верилось, что он мог запросто убить человека. А с другой стороны мороз пробирал по коже при мысли, что так и было – сам признался.

Когда голова стала кружиться чуть меньше, и никакого терпения больше не было ускользать от объятий Киату, я решила воспользоваться моментом: коль скоро все тут говорят правду, может, удастся и у Аридо выведать секреты. Особенно меня волновал ректор и то чудовище в подземных лабиринтах. Собравшись с духом, я в очередной раз увильнула от Киату и пошла в гущу вечеринки.

Удивительно, что Грымова так и не отвязала Аридо от пальмы – вот она, сила настоящих чувств: провинился, сиди привязанный. Из любви. Пой, смейся, но сиди.

– Анастасия, моя коварная невеста! – воскликнул Аридо. – Вот ты где!

Я обернулась с опаской: нет ли Киату поблизости – радостный мордобой не входил в мои планы. Однако надо было ждать опасности не оттуда. Грымова закатала рукава и с улыбкой кобры перед прыжком сказала:

– Тася, ты знаешь, что я тебя почти люблю, но иди куда шла. Потому что со всеми твоими суперсилами, нежностью птенца и глазами котика ты всё равно останешься выдрой. Нам тут и без тебя хорошо. С Аридо.

Неловкость какая! Раньше я бы сразу ретировалась, но чёрное-пречёрное страшилище пугало меня гораздо больше её спортивных кулаков.

– Прекрасно, – сказала я. – У меня только парочка вопросов к принцу…

– А можно мы не будем с вами жениться? – вдруг спросил Аридо, по-дурацки хихикая. – Мне, конечно, джи Вареджио предрекал женитьбу на особенной девушке, – он скользнул взглядом на Грымову, потом на меня. – Но меня ваше коварство пугает. И вообще я обиделся: вы постоянно лжёте.

– Обстоятельства вынуждают, – покраснела я. – Хорошо, давайте не будем жениться.

– Слава Оку! – выдохнул и присвистнул принц. – А то я думал, что вы настаивать будете…

– Ни в коем случае, – заверила я. По идее, любая девушка бы обиделась, но у меня как камень с души свалился – очень не нравилось мне быть коварной, кем бы этот принц Аридо ни был на самом деле.

Грымова воссияла и погладила Аридо, словно любимого щенка. Тот подпрыгнул на песке и запел почти, как Кипелов, но слегка с восточными мотивами:

– Я свободен, словно рыба на волне!

– Ваше высочество, – поспешила я прекратить арию связанного экс-жениха, – но вы должны сказать мне: что за чудище обитает в подземелье вашего дворца?

– А разве там кто-то обитает? – искренне удивился принц. – Джи Вареджио запечатал все ходы под землю, и теперь во дворце безопасно. Это раньше колдун из Тёмных племён, затесавшийся в ряды наших магов-охранников, проводил в подвале странные обряды, после которых слуги пропадали и творилось беззаконие. А потом батюшка призвал джи Вареджио, старшего и самого талантливого преподавателя по магическим искусствам, и он очистил пространство. За заслуги перед королём джи Вареджио пожаловали должность ректора в Храме Знаний и моего личного наставника. А морской дворец стал лучше прежнего. Отец сделал ремонт, шторы поменял и вазы разбитые, а потом подарил его мне.

– Хороший подарочек, – пробормотала я. – И давно?

– Пять лет назад. Я как раз в Храм Знаний поступил, – с хохотом ответил Аридо и затянул песней: – Я поступи-и-ил, я стал свободе-ен! От королевского двора и матчей на мечах! Я их боюсь, признаюсь честно, как грома с молнией и колик в потрохах! О-о-о! Я свободен! Словно устрица в раю!

Грымова вздохнула с умилением и приземлилась на коленки рядышком со своим пленником любви. Мой взгляд привлекла кошка у кустов со странными цветами. Боже, она, кажется, тоже приплясывала! И когда же это всё кончится? Снова из-за чьей-то широкой спины в простой рубахе, перевязанной кожаными тесёмками, показался Киату:

– Тася, любовь моя! Я ни секунды прожить без тебя не могу! – он постучал себя кулаком по груди: – Сердце рвётся! За тобой, любимая!

Я закусила губу. И тут же оказалась в его объятиях.

– А когда ты приказал Чубаре откусить голову человеку?

– Пять лет назад, – сияя, ответил Киату и приподнимая меня на сильных руках к небу, продолжил танцевать. – Звёзды, вот моя любимая! Небо, вот моё счастье!

Боже, ну и как сердиться на него?! Но и расслабиться не получалось.

– Поставь меня на землю.

– Всё, что скажешь, любимая!

Я почувствовала под ступнями твердь, Киату навис надо мной, что-то напевая. Устраивать допрос, когда он был явно неадекватным, очень не хотелось, но желание знать всё пересилило – наверное, я всё же коварная.

– Что это был за человек? – спросила я. – Откушенный. Кажется, его звали Хоренджо, и был он единственным сыном князя соседнего острова.

– Да и не человек он был вовсе! – отмахнулся с улыбкой Киату. – Чёрная душа, ещё пацаном наговорил на моего отца, мол, оскорбил князя. Папа и сгинул в подземельях Моргуусы. А когда меня, старшего из Джикарне, безродных рыбаков, княжеский сынок увидел на курсе среди одарённых, Хоренджо решил и меня сгноить. Но не успел… – и засмеялся счастливо.

У меня аж мурашки по спине побежали. Я поняла, что больше не могу говорить о таких серьёзных вещах с подгулявшим собеседником. Ему сейчас было хорошо и весело, но как он почувствует себя, когда наступит похмелье? Вряд ли комфортно. Я поспешила перевести тему:

– А когда у вас начались проблемы с магией на Дживайе?

– Пять лет назад.

– И дживы тогда же ушли.

– Да вроде бы чуть позже, но около того.

Киату снова не удержался и хохоча, подхватил меня на руки и опять начал своё:

– Смотрите звёзды, смотри небо…

И вдруг небо пронзил с востока красный всполох. Весь небосвод резко окрасился лиловым, красным и оранжевым, и начался рассвет. С первыми лучами двух солнц все, кто находился на площади, повалились на землю. Я бухнулась сверху на Киату, который тоже упал в песок и траву. Дыхание сбилось от испуга, что с ним что-то случилось. Оглушило тишиной и птичьими перепевами из джунглей у моря. К счастью, Киату сладко захрапел, потом и остальные подхватили: посапывали, похрюкивали, обнимали друг друга. Даже кошка помяукивала под боком у Большого Трэджо, подталкивая розовыми лапками Галю Крохину в плечо.